Исары Горного Крыма. Блог фотографического краеведения

Проблема южнобережных исаров соприкасается с разнообразными вопросами. Для ее более или менее ясного понимания зачастую приходится обращаться к материалам, довольно далеким от самой проблемы. Впрочем, это только кажущаяся отдаленность.

В самом деле, разумно ли было бы занять позицию человека, скрупулезно описывающего оборонительные сооружения, не сделав попытки найти что-то типическое не только в самих сооружениях, но и в окружающей их обстановке? Такой подход вылился бы в конце концов в некий формальный свод сведений, текстуально повторяющий графические материалы по исарам, которые и сами по себе достаточно выразительны: в текстовое дублирование планов, профилей, рисунков, фотографий и т. д. Конечно, и такой свод представил бы определенную ценность, но тщетно было бы искать в нем ответы на вопросы, как и почему именно в этом, а не в другом месте была сооружена та или иная крепостная постройка, как она связана с соседними укреплениями, в каком отношении находится к другим памятникам древности, в какой обстановке существовали ее защитники и т. п.
Но если нас интересуют только сохранившиеся оборонительные сооружения, т. е. формально главное направление в теме об исарах, то в округе Ай-Тодора нам больше ничего не остается делать:здесь нет крепостных стен, кроме стен Харакса, да и они, строго говоря, далеко не средневековые! Казалось бы, после посещения
Ларакса наше внимание тотчас должно переключиться на более западные участки побережья, на район Алупки и т. д.

Бесспорно, и в средние века старая римская дорога проходила к Ореапде, к укреплению на Крестовои горе мимо Ай-Тодора и, наверное, по трассе нынешнего нижнего шоссе! Не могло жебыть, что поворотный мыс Южного берега — мыс Ай-Тодор в послеримское время не привлек ничьего внимания и остался незаселеным и неукрепленным? Впрочем, могло быть и так, ведь в самом Хараксе почти нет средневековых культурных остатков, а римская крепость в средние века находилась, пожалуй, точно в таких же развалинах, как и сейчас. Но подождем с выводами…

Строго говоря, мыс Ай-Тодор представляет собой не один а целых три мыса. В отношении геологического строения все они равно¬ценны, точнее, сложены одними и теми же верхнеюрскими известняками, довольно круто наклонеными к северу и к северо-северо западу. Ай-Тодором называется самый большой из них, юго-запалдный. Возле него линия берега как раз и поворачивает, меняя юго-западное направление на западное. На этом мысу и находятся остатки крепости Харакс.

Второй мыс, всего в полукилометре от Ай-Тодора отделен от него миниатюрной бухточкой, берег которой сплошь завален глыбами известняков. На северо-восточной оконечности второго мыса прилепилось чудо экзотической архитектуры свидетельство человеческого безумия и место паломничества туристо Ласточкино гнездо — бывшая дача барона Штейнгеля. Постройка опирается на узкий скальный гребень и почти четверть своей площади с каждой стороны висит над кипящей прибоем бездной. Произошло это потому, что часть скалы во время землетрясения обрушилась в море, и постройка ждет лишь очередного семи-восьмибалльного толчка, чтобы рухнуть с высоты в несколько десятков метров. Предпринимаются попытки укрепить основание Ласточкина гнезда высокими подпорными стенками.

В 400 м к северо-востоку от второго мыса в море выдается третий мыс, высотой не уступающий Ай-Тодору. Сейчас он чаще именуется мысом Парус — по названию одноименной скалы, торчащей в море против его оконечности. Здания санатория «Парус» дополнили совершенно новыми чертами картину диких скал, неба и моря.
Между Ласточкиным гнездом и мысом Парус зажата вторая бухточка с каменисто-глыбовыми берегами и крохотным галечно-булыжным пляжем. Здесь же находится пирс для швартовки прогулочных катеров. Эта бухточка в несколько раз обширнее первой и, вероятно, уже в римское время использовалась для стоянки и разгрузки кораблей: по ее берегам часто попадаются обломки гончарной посуды римского времени, главным образом амфор со сложнопрофилированными ручками, точно таких же, как в самом Хараксе, до которого от этого места немногим более 700 м.
Если тщательно обследовать внешне совершенно безнадежные в отношении древностей, лишенные растительности и почвы скальные поверхности второго и третьего мысов и их склоны, обращенные к упомянутым бухточкам и к проходящей севернее дороге, то обнаружатся довольно интересные вещи, которые и помогут разрешить загадку Ай-Тодора: было или не было здесь укрепление в средние века.
Но прежде стоит еще раз полистать страницы Кеппеновского «Крымского сборника». В то время, когда П. И. Кеппен предпринял обследование южнобережных древностей и древностей предгорного Крыма, строительство дворцов, поместий и дач и освоение площадей Южного берега, в частности в районе мыса Ай-Тодор, практически только начиналось и шло не особенно бурными темпами. Тут и там еще сохранялись следы древних построек, теперь исчезнувшие в ряде мест совершенно. Еще были живы и находились в постоянном обиходе десятки и сотни старых татарских и греческих названий, из которых до нашего времени дошла лишь малая часть. Все это вошло к работу Кеппена и сделало ее поистине неисчерпаемым источником сведений о прошлом Южного берега.

Средний и самый маленький выступ берега в мысовой троице (с позднее построенным Ласточкиным гнездом) именовался Лиман-Буруном, Утеки-Буруном или Исаром. Первое название очень точно отражает его положение в соседстве с бухточкой. Мыс гавани! Второе связано с тем, что к югу от мыса, в море, на значительной глубине, издавна были известны устричные банки. Устричный мыс! Наконец, третье название также не случайно и прямо указывает на то, что на поверхности второго мыса лет полтораста назад или более еще сохранялись остатки какого-то укрепления, что и дало повод татарскому населению окрестить его Исаром.
Относительно этого места Кеппен пишет: «Тут была какая-то постройка, только не церковь, как заключить можно по направлению стен. Удивительно, что беломраморные столбики, здесь лежащие и имеющие в поперечнике от 6 до 7 вершков при полутора аршинах длины, доныне не снесены с места».
Никаких боевых стен на мысу Исар Кеппен уже не видел, а сейчас исчезли и остатки упомянутой им постройки вместе с беломраморными столбиками. Из того малого, что известно о данном месте, выбирать не приходится, и, конечно, непростительно было бы игнорировать тот вариант названия мыса, который прямиком ведет нас к решению вопроса о средневековом укреплении в районе Ай-Тодора.
Чем же еще подтверждается догадка об исаре иа мысу Исар, или только одно название и осталось в качестве полустертой топонимической информации о былом крепостном сооружении?

На поверхности мыса Парус, или Монастыр-Бурун, удается найти не очень много обломков средневековой гончарной посуды и непременной черепицы. Они рассеяны на большой площади, встречаются ипизодически, но все же значительно чаще, чем на Ай-Тодоре, в пределах крепостных стен Харакса и поблизости от них. Помимо церквушки, на Монастыр-Буруне могло находиться и небольшое поселение, а может быть, и действительно средневековый монастырек с жилыми и хозяйственными постройками. Будь здесь только церквушка или часовня, скорее можно было ожидать, что местные татары окрестили бы мыс Эклези-Буруном или Кильсе-Буруном, т. е. Церковным Мысом, подобно Эклези-Буруну на Чатыр-Даге или Кильсе-Буруну на Форосской Яйле.
Оставим, однако, это примечательное место и обратимся к среднему мысу, находки на котором, оказывается, вполне оправдывают его название — Исар.
Скалистая площадка мыса невелика — каких-нибудь 40X100 м. В южной части она застроена современными зданиями. в северной части на ней почти нет почвы и кое-где торчат редкие кустики и пучки травы; известняки обнажаются прямо на поверхности. Небольшие и неглубокие ложбинки (карры), промытые водой, забиты красноземом, обломками гончарной посуды и черепицы Приблизительная площадь этого ореола равна 150×200 м, или 3 га. Количество обломков не поддается точному исчислению. Можно применить статистический способ подсчета. Оказывается, что в среднем на квадратный метр площади ореола рассеяния приходится около пяти обломков, следовательно, во всем ореоле их что-то около 150 тыс. Добавим к этому, что из них учтены только те, которые видны на поверхности рыхлых делювиальных отложений и почвы, тогда как большинство обломков, безусловно, скрыто в делювии, и общее число их в ореоле рассеяния может исчисляться многими сотнями тысяч.
Очень важна одна деталь: в пределах ореола рассеяния, наряду с относительно свежими керамическими фрагментами, обычны сильно истертые и раздробленные. Вместе с позицией ореола это указывает на снос обломков именно с поверхности мыса Исар.

И еще одна деталь: ореолы рассеяния средневековой керамики и керамики римского времени Харакса не только не перекрывают друг друга, но практически и не соприкасаются (незначительным количеством обломков средневековой керамики в Хараксе можно пренебречь, ибо там она совершенно растворяется в массе римского материала; точно так же в ореоле рассеяния средневековой керамики на склоне мыса Исар доля римского материала совершенно ничтожна — и это всего в 200 м от стен Харакса!).
Состав обломков на склоне мыса Исар полностью повторяет пифосно-амфорно-черепичный состав керамики Ореанды и других средневековых укреплений Южного берега. Соотношение разных видов здесь следующее (в % от общего числа учтенных обломков):
Кровельная черепица 71,6
Толстостенные сосуды, главным образом пифосы 6,3
Различные амфоры и кувшины 20,5
Тонкостенная малоемкая посуда, кухонная 0,4
Керамика с глазурью (поливной) 1,2
О. И. Домбровский высказал предположение, что объект на мысу Исар относится к X—XIV вв.3 Заметный процент фрагментов лазурованной керамики подтверждает это мнение, но среди обломков черепицы значительная часть приходится на ранние типы, а это значит, что мыс Исар был заселен уже в раннем средневековье.

Естественно возникал вопрос — где же, собственно говоря, само укрепление? Что от него осталось? Располагалось ли оно на самом деле на мысу Исар или название этого места не отвечает его историческому прошлому? Эти вопросы долго преследовали меня. Все факты в пользу крепостной постройки средневекового времени мысу Исар казались хотя и интересными, но все же спорными.

Начнем с того, что, по логике вещей, между Ореандой и Алупкой (а этот участок Южного берега достаточно протяженный) должно было бы находиться по крайней мере еще одно средневековое укрепление. Заключение это, безусловно, является косвенным доказательством.
Далее, где бы в Крыму — на Южном ли берегу или в предгорьях— мы ни встречались с названиями Иcap, Исарлы, Исарчик и т. п., везде они оправдываются наличием остатков больших или маленьких крепостей преимущественно средневекового времени. Конечно, и применительно к мысу Исар надо было ожидать то же самое. Однако возможно и то, что это название было дано месту лишь потому, что на нем сохранялась какая-то группа построек или их развалины, которые не могли быть точно распознаны татарами и были ошибочно приняты за развалины какой-то крепости. Хотя такая ошибка маловероятна, но полностью исключать ее нельзя. Следовательно, и этот факт является косвенным доказательством.

Что касается рассеяния керамического материала, то в этом отношении мыс Исар сопоставим с массой других южнобережных укреплений. Обилие керамического материала может быть истолковано по-разному, и для этого совсем не обязательно наличие крепости. Можно, наконец, предположить, что обилие керамики попросту указывает на обширное средневековое поселение.
И все же две вещи помогают разобраться в вопросе: была ли крепость на мысу Исар или нет.
Первое — это известняковые боллы, попадающиеся в ореоле рассеяния керамики. Эти пращные камни представляют собой непременные атрибуты южнобережных укреплений. Маловероятно, что они относятся здесь — на мысу Исар — к культурным остаткам поселения открытого типа. Нахождение их в подобных поселениях пока не известно.
Второе — это очень небольшие остатки крепостной стены, затерявшиеся среди современных дорожек, лестничек, крепид, устроенных на склоне мыса Исар, на пути к Ласточкину гнезду и к зданиям санатория. Их легко пропустить или посчитать за кладки недавнего времени, тем более что даже вяжущий раствор в них удивительно напоминает современный лишь с тем отличием, что в древнем растворе всегда обнаруживается заметная примесь красной и оранжевой керамической крошки, которой нет в современных известково-галечных и известково-гравийных растворах. Остатки панциря крепостной стены, выложенной из среднемерного известнякового необработанного камня, найдены, в частности, на юго-западном склоне мыса, в нескольких десятках метров от берега моря. Стена укрепления проходила, по-видимому, от края до края вершинной площадки мыса и простиралась в длину на 120-м,-отсекая участок площадью 0,8 га. На всем своем протяжении она была выложена на скальном основании и достаточно высоко над седловиной между мысом и верхним шоссе. В 1953 и 1956 гг. нижние ряды кладки боевой стены еще сохранялись и на ее северном фланге, неподалеку от Ласточкина гнезда, но в 1963 г. найти их было уже невозможно: старая кладка разобрана и камни использованы для строительства.

Остатки стены

От Ореанды верхнее шоссе, минуя пос. Строитель, появившийся местности всего с десяток лет назад, проходит через старые населенные пункты — Гаспру, Кореиз, Мисхор, Алупку, в приведенной последовательности. Ай-Тодор с остатками римского Харакса и мыс Исар с вероятным средневековым укреплением противостоят Гаспре, расположенной над ними и чуть к западу. Однако весь участок берега между Ай-Тодором и Мисхором на нижнем шоссе также именуете) Мисхором. Впрочем, и в прошлом эта местность носила то же название.
В двух упомянутых названиях — Кореиз и Мисхор — есть нечто общее. Оба они, несомненно, греческого происхождения и восходят по крайней мере к греко-византийскому времени, если не к эпохе эллинизма. Во всяком случае, оба названия бытовали уже в генуэзское время, т. е. в XIII—XV вв., а Кореиз упоминался в документах VIII в, как торжище Курсаиты, если только правильно отождествление его с Кореизом.
Кореиз — в настоящем звучании, Хреиз, Хорииз, Хуреиз — как это произносилось лет сто-полтораста назад, безусловно, происходит от греческого — деревня или в общем — место, местность, страна, земля, область, поле, деревня, укрепленное место, крепостица и т. п. Менее вероятно, что к нему имеет отношение — далеко, врозь, особо и т. п. Кое-кто склонен думать, что название Кореиз происходит от — место для пляски, или от хореш — хоровод, хороводная пляска, или от — плясать, веселиться (особенно после соответствующих возлияний в честь Диониса), но я не берусь судить, насколько эти варианты вероятны.
В татарской топонимике был не Мисхор, а Мысхор (так его упоминает Кеппен), у Палласа — Миссохор и Мюсхор, в генуэзских документах конца XIV столетия — Misicori. Слово это, наверно, составное, и одним из его элементов является, конечно, что и роднит его с Кореизом. В одном из путеводителей по Крыму мне попалась такая этимология Мисхора: Меси-хора — средний город, Миси-хора — половина города, но я не могу придумать объяснения ни «середине», ни «половине». Думается, что начало слова происходит от греческого — вражда, ненависть, отвращение память раннесредневековых ранних обитателей Южного берега о каком-то враждебном месте, враждебном поселении или враждебном укреплении.

Не исключено, что название Мисхор первоначально относилось к Ай-Тодору, точнее говори, к остаткам Харакса на этом мысу. Ведь Харакс для местного населения побережья в римское время представлял собой действительно враждебное укрепление. Память об этом могла перейти к следующим поколениям и в греко-византийское время закрепиться в соответствующем названии. Развалины Харакса, в которых только воображение все еще ловило стук фригийских сандалий и звон римского меча, продолжали оставаться табу. Может быть, именно поэтому на месте Харакса, удобного во всех отношениях для устройства крепости, в средние века не возникло сколько-нибудь значительное поселение и не выросли новые боевые стены. Когда в них появилась необходимость, был выбран соседний мысок, меньший по площади и менее высокий, но не перечеркнутый табу. Возможно, предпочтение мысу Исар было отдано и в связи с его соседством с маленькой гаванью, но это уже другая сторона дела.
Итак, римский Харакс как раз и мог быть в начале средневековья Мисхором — враждебной крепостью, лежавшей в развалинах, или попросту враждебным местом. Но когда и почему за этим мысом закрепилось название Ай-Тодор — явно более позднее, греко-византийское с недвусмысленно христианским содержанием? Такое название требует, чтобы на мысу находились по крайней мере какие-нибудь остатки христианской храмовой постройки. Их, однако, здесь нет — ни в пределах стен Харакса, ни в ближайшем соседстве с ними. Поверхность мыса неоднократно обследовалась, и было бы просто невероятно, чтобы несколько пар внимательных глаз исследователей не остановились на развалах христианской базилики.

Вспомним, однако, что Кеппен писал об остатках греко-византийской церквушки (или монастырька) на северо-восточной оконечности мысовой троицы — на Монастыр-Буруне. Этот мыс — наиболее высокий из всех трех.