Исары Горного Крыма. Блог фотографического краеведения

Закончив дела па Сераусе, не торопитесь покидать лесистый склон Чамны-Буруна. Слов нет, великолепна красота буков и кленов, покрывающих отроги гор, тенисты овраги, заваленные замшелыми диабазовыми глыбами, неожиданны встречи с красавцами оленями, которые больше всего чтут тишину и, как я мог заключить, с доверием относятся к тем, кто не нарушает их покой, и бегут от горластых ватаг туристов. Но не только поэтому стоит задержаться в
районе Серауса.
Для искателя древностей здесь найдется, помимо Серауса, еще одна развалина. Из-за нее и следует задержаться. Буквально под боком у Серауса, не далее как в 20 минутах бодрого хода по той же дороге, в лесном море прячется небольшая скала. Не многие знают о ее существовании и странном на первый взгляд названии — Ай-Йори. С вершины Серауса она видна в направлении на северо-запад, на фоне склонов — зеленых летом, пламенеющих желтыми и оранжевыми красками осенью и коричневато-бурых ближе к зиме. На небольшом расстоянии разглядеть Ай-Йори нелегко — почти полностью ее закрывают кроны придорожных дубов и буков. Нетрудно проскочить мимо, не подозревая, что по правую руку остается один из миниатюрных исаров Южного берега.
Ай-Йори находится строго к западу от Алушты, в 5—7 км от нее по прямой линии. Вроде бы — не так далеко! Но пробираться по прямой — совсем не легкое дело из-за сланцевых косогоров и оврагов, покрытых густыми кустарниковыми зарослями. В этих зарослях трудно выбрать подходящую по направлению тропу и совсем просто ее потерять. Поэтому удобнее начать путь к Ай-Йори от седловины и пойти дорогой заповедника мимо кордона горы Кастел.

В пошлом водопад был известен как источник святого Георгия, исар назывался Ай-Йори,как и скала, расположенная поблизости. Вернее было бы говорить Ай-Юри, что и означает «святой Георгий» освящён во имя «святой Юрий» (от греческого —святой, священный ценный, чистый), но сохраним эту маленькую неточность в награду Южном берегу, недалеко от Меласа, есть еще один Йори — небольшой хребет, на котором в прошлом помещалась церквушка святого Георгия Победоносца, а рядом был средневековый могильник. Не будем путать эти разные объекты.
Источник Ай-Йори еще в недавнем прошлом пользовался особым вниманием паломников, направлявшихся по лесной дороге в Косьмо-демьянский монастырь в верховьях Альмы. О монастыре мы уже говорили. В наши дни источник посещают также довольно часто, но, конечно, не из-за святости места.

Чтобы попасть на скалу Ай-Йори, нужно свернуть с дороги вправо, немного не доходя до водопада, и начать спуск по лесистому склону. Вскоре откроется поляна — старый чаир. Северным фоном ее служит синеющий в дымке Чатыр-Даг с Эклези-Буруном. Он находится на расстоянии не более 6 км, но кажется очень далеким. Его отделяет от нас скрытая лесом, находящаяся где-то внизу широкая долина Улу-Узени, а в картине без среднего плана всегда трудно отыскать подходящую мерку для правильной оценки расстояния.
С восточной стороны поляна загорожена небольшой скалой; у подножия ее —- бордюр кустов и деревьев. Это и есть Ай-Йори. Когда-то у ее подножия ютилась сакля-жилище владельцев чаира, теперь бурьян закрывает невысокие развалы камня.
С вершины скалы глаз охватывает почти всю Алуштинскую котловину и ее горное обрамление.

План и профиль скалы ясно передают детали ее не¬сложной морфологии. Остается добавить несколько слов. Скала Ай-Йори вытянута в северо-северо-западном направлении на 140— 150 м, имеет ширину около 80—90 м, поднимается над чаиром на 20 м и падает к востоку крутыми обрывами на 50—60 м. Подножие ее с восточной стороны прикрыто мощными каменными развалами. Поверхность скалы круто наклонена к юго-западу и имеет ступенчатый профиль. Вершинная площадка, отмеченная на плане цифрой I, от¬делена от восточного обрыва узким скальным гребнем высотой от 0,5 до 1,2 м. Он представляет собой род естественного парапета.
Морфология и микрорельеф Ай-Йори отражают ее геологическое строение. Здесь мы снова встречаемся с выходом тавритов, точно таких же, как на Сераусе. Предполагали, что и Ай-Йори представляет собой лакколит, но более вероятна штокообразная или дайковая форма тела тавритов, прорывающих глинистые сланцы и песчаники. Простирание интрузии — 325—330°; она является непосредственным продолжением интрузии Серауса в том же крупном разломе.
Археологи не всегда обращают внимание на петрографию строительного камня и его природные особенности или вносят изрядную путаницу в эти вопросы.
Ее наклоненная поверхность выглядит неправильным многоугольником с периметром в Северо-западная и северо-восточная стороны многоугольника обрываются крутыми скалами и практически недоступны для атакуюшего противника. Особенно внушительное зрелище представляет собой северо-восточный обрыв. Его наклон достигает 70-80° при высоте несколько десятков метров. Обрывы с северо-западной стороны несколько ниже и к тому же имеют расселины, совпадающие по на¬правлению с первой системой тектонических трещин в тавритах. В двух пунктах расселины были преднамеренно перегорожены глыбовыми завалами, поверх них возвышались парапеты — каждый длиной по 5—6 м. Этого было вполне достаточно, чтобы предупредить попытки проникнуть в укрепление. В общем 185 м периметра крепостного многоугольника вполне надежно защищены самой природой, и кроме отмеченных завалов в расселинах и парапетов (от которых еще кое-что осталось) на северо-западном и северо-восточном рубежах оборонительных сооружений не было.

Для Ай-Йори выглядит так: общая длина периметра — 300 м, длина стен на доступных рубежах — 120 м, или 40 % (от об¬щей длины периметра). Для Демерджи — совсем иначе: общая длина периметра — 215 м, длина стен иа доступных рубежах — 180 м, или 83.5 %. А для верхнего укрепления на Аю-Даге это отношение равно 100 %, т. е. весь периметр исара на Аю-Даге был обнесен оборонительными стенами. Можно воспользоваться обратным отношением (длина недоступных рубежей к общей длине периметра) как мерой естественной недоступности укреплений: Ай-Йори — 60 %, Демерд¬жи — 16,5, Аю-Даг — 0 %. Для южнобережных исаров этот показатель меняется от 0 до 100 %, но чаще находится в пределах 40— 80 %. Иными словами крепости Южного берега великолепно защищены естественными труднопроходимыми или вовсе непроходимыми рубежами. Впрочем, среди них есть и такие, длина стен которых превышает периметр крепостной площади вследствие устройства нескольких поясов обороны, но таких исаров немного.
Разумеется, условна и связь между площадью укрепления и его значимостью в тактическом или стратегическом отношении. В общем крупная крепость, как правило, играет более важную роль, чем небольшая, однако для оценки ее значения важны не только квадратные метры площади и так или иначе связанные с ними погонные метры оборонительных рубежей, но и такие особенности, как рельеф места, положение укрепления на тактически важных направлениях, его соотношение с другими укреплениями, т. е. все то, что определяет тактику и стратегию системы обороны и отражает определенный замысел ее строителей, принятую ими общую концепцию обороны. Если исходить из этих принципов, то нужно признать, что такой маленький исар, как Ай-Йори, не менее важен в цепи укреплений Южного берега, чем многие крупные исары.

Оборонительная стена Ай-Йори сильно разрушена. От нее осталось процентов 15—20 кладки. Главные ее размеры (прежде всего высота) определяются не с полной уверенностью. Для суждения же о структуре стены ее остатков оказывается достаточно. Каждая из шести коротких куртин стены опиралась на скалы и поверх них справа и слева сливалась с соседними. Скалы выполняли роль угловых бастионов. Это очень типично для исаров Южного берега, в которых мы редко находим настоящие башни.
Из двух исходящих углов периметра угол между второй и третьей (считая с западного фланга) куртинами тупой (125°), между чет¬вертой и пятой куртинами почти прямой (85°). Первый угол разрушен до скального основания, кладка второго сохранилась в высоту до 1 м. Характерна тщательная проработка линии сопряжения четвертой и пятой куртин кладкой в перевязь. Эта деталь, кстати сказать типичная для исаров, свидетельствует о строгих строительных тра¬дициях.
То же замечаем, исследуя кладку самой стены. Она сохранилась в высоту 0,7—2 м, кое-где — до 3 м. Ширина стены у основания составляла 1,5—2,3 м. Объем каменных развалов позволяет графически определить первоначальную высоту стены — 6 8 м.
Иное дело — юго-западная и юго-восточная стороны. Скалы здесь невысоки и разобщены на отдельные выходы. Между ними и ниже их подножие Ай-Йори не слишком крутое и относительно ровное, теперь покрытое деревьями и кустами. Оборонительные сооружения находились именно здесь.

Они представляли собой боевую стену изломанной в плане конфигурации. Стена состояла из шести коротких куртин длиной 13, 24, 17, 25, 15, 28 м (в порядке от западного фланга к восточному). Куртины смыкались друг с другом. Общая длина стены почти 120 м. По масштабам южнобережных исаров — это совсем не мало, хотя намного меньше, чем длина стен в Алуште, на Сераусе, в Демерджи.

В поперечном разрезе стены различаются внутрений панцири, выложенные тщательнее, чем внутристеиная зона и из более крупных камней. Толщина панцирей колеблется от 0,5 до 1м в зависимости от размера использованных камней. Во внутристенной зоне преобладает более мелкий камень, вплоть до щебня. В целом кладка стены во всех ее куртинах выполнена среднемерным камнем-крупные глыбы уложены преимущественно в основание, но их немного. То же самое мы видели на Сераусе.

Но вот второй раз (первый —на Сераусе) мы сталкиваемся с загадочным отсутствием вяжущего раствора в кладке сооружения, по всем остальным признакам принадлежащего к средневековью. Отсутствовал вяжущий раствор и на Кастеле, и на Аю-Даге, где находились укрепления, не в пример более обширные, чем на Ай-Йори!
В чем дело? Может быть, на Ай-Йори известковый раствор настолько сильно выветрился, что теперь его и не найти? Однако его остатки могли бы сохраниться в развалах строительного камня или в глубине кладки, как это часто и бывает на других исарах. На Ай-Йори этих остатков нет. Быть может, известковый раствор здесь был уничтожен при ужасном пожаре? Вряд ли. Во-первых, этого никогда не происходит в такой степени, чтобы не сохранилось ни кусочка извести, не говоря уже о гравии, гальке. Во-вторых, в Ай-Йори не бушевало сильных пожаров. Словом, как я ни искал гашеную известь и гальку в остатках стен и в развалах, все было напрасно. Удалось собрать только пригоршню мелких галек в разных пунктах укрепления, но они могли оказаться здесь случайно. Вместе с тем найти гашеную известь именно на Ай-Йори было бы крайне желатель¬но: она служила бы важным аргументом в споре о возрасте укрепления.
Странным выглядит и другой факт: в стене Ай-Йори не было и глинистого уплотнения — ни в панцирях, ни в зоне забутовки. Стена Ай-Йори, по своим размерам, структуре и особенностям кладки по¬добная стенам других исаров Южного берега, сложенным на известковом вяжущем растворе,— эта стена, как ни странно, была выполнена сухой кладкой. То же самое относится и к Сераусу, где находки гашеной извести были малочисленны и невыразительны.
Попробуем разобраться, в чем тут дело. Прежде всего, откуда можно привезти на Ай-Йори и Сераус известь или известняк для ее приготовления? Поблизости нет выходов известняка. Они есть только на Чатыр-Даге (в 6—7 км, за долиной Улу-Узеня) и Парагельмене (в 6 км, за хребтом Урага). Самые ближние — это выходы известняка на Бабугане, но добраться до них через Чамны-Бурун, скалы и ущелья — проблема, а доставить их на Сераус и на Ай-Йори — проблема еще большая. Галька и гравий, необходимые для приготовления вяжущего раствора, могли быть доставлены к Сераусу и Ай-Йори только с берега моря у Алушты — по прямой 6—8 км, а по кружной дороге — без малого 15 км. Ясно, что в такой ситуации странно было бы надеяться найти на Сераусе и на Ай-Йорн оборонительные стены, полностью сложенные на вяжущем растворе. Только для Ай-Йори его потребовалось бы кубометров четыреста, а для Серауса — раз в пять больше. Как видно, сооружая эти укрепления, строители вынуждены были обойтись без извести, полагая, что кладка из плитчатых глыб таврита и так будет устойчива.

В этом объяснении есть слабое место — Алушта. Выходы известняков от нее не менее, а более далеки, чем от Серауса и Ай-Йори, однако в стенах и башнях Алушты широко использован известковый раствор. Однако нельзя забывать, что крепость в Алуште коренным образом перестраивали в XIV—XV вв. Кроме того, Алушта лежит у моря, а морские перевозки, как известно, менее трудоемки для разница даже в несколько десятков километров не играет cущественной роли. Удобная форма тавритовых глыб, служивших единственным строительным материалом на Сераусе и Ай-Йори, восполняла недостаток сухой кладки. Камни могли быть уложены достаточно плотно и в целом сооружение получалось устойчивым даже при высоте в несколько метров. Разрушение стен началось тогда, когда надзор за ними прекратился. То жалкое состояние, в котором мы застаем часть этих исаров,- неотвратимое следствие разрушающего действия природных факторов. Точно такая же картина наблюдается и на Аю-Даге.

Для союзной крепости, или крепости-сателлита, Ай-Йори выглядит очень странно, так как блокирует ту же дорогу, которая лучше защищена укреплением на Сераусе. Предположить, что Ай-Йори имел сугубо водоохранное назначение, защищал источник святого Георгия, жизненно важный для Серауса, нельзя, ибо, во-первых, этот источник удален от Серауса, а рядом с Сераусом есть свои источники; во-вторых, источник святого Георгия находился более чем в сотне метров от самого исара Ай-Йори и мог быть от него отрезан без больших затруднений. Также нет оснований считать, что Ай-Йори был передовым наблюдательным пунктом Серауса, поскольку с последнего местность видна не хуже, а лучше, чем с Ай-Йори, ибо высота Серауса на 65 м больше. Не мог быть он и замком-крепостью вассального феодала: ни рядом с ним (за исключением совсем недавнего чаира), ни в некотором отдалении от него нет ни малейших намеков на удобные для использования угодья. Тем более невероятно видеть в Ай-Йори некое военное или владельческое противопоставление Сераусу: близость друг к другу этих двух исаров для Ай-Йори явилась бы роковой ввиду несоизмеримости масштабов того и другого укрепления.
Назначение Ай-Йори состояло в чем-то другом. Определенный намек можно усмотреть в названии скалы, одинаковом с названием источника и имеющем, несомненно, церковно-христианское содержание. В топонимике Крыма, особенно его Южного берега, масса названий отдельных мест, урочищ, скал, горок, хребетиков и других элементов топографии начинается именно с Ай. В каждом из таких пунктов непременно была средневековая христианская постройка — часовня, храм, монастырок: Ай-Тодор (Федор, Теодор), Ай-Василь, Ай-Даниль, Ай-Брокуль (искаженное — Прокул), еще раз Ай-Тодор, Ай-Юри, Ай-Никита, Ай-Никола, Ай-Фока, Айя (мыс, без указания имени святого), Ай-Язма-Кая (даже такие греко-татарские названия — Скала святого писания или Скала священной надписи) и многие другие. Все эти названия остались от средневековья, о чем говорят культурные остатки во всех этих пунктах. Использование в
топонимике Ай есть типично византийская традиция, восходящая по крайней мере к VII—VIII вв. и бытовавшая века до XII — XIII, даже до более позднего времени.
На Ай-Йори могла быть часовня-церковь. Об этом нетрудно догадаться по кускам травертина, который постоянно использовали для кладки сводов, арок, апсид. Большинство христианских церковных построек эпохи средневековья размещалось на Южном берегу на возвышенных местах. Так было и на Ай-Йори. Возможно, здесь находилась не просто часовня, а монастырская церковь, весь же ульеобразный комплекс построек, обнесенный оборонительной стеной, представлял собой не что иное, как укрепленный монастырей, и назывался он, конечно, Ай-Йори, точнее, Ай-Юри.
При такой трактовке памятника положение маленького исара Ай-Йори рядом с большим исаром на Сераусе становится вполне понятным: как и вообще все христианские монастыри, он не мог находиться внутри мирского или военного поселения; для него было подыскано не слишком удаленное от Серауса место, чтобы можно было воспользоваться защитой этой крепости в случае военной опасности.

В 1947 г. Е. В. Веймарн провел на Сераусе и Ай-Йори первую археологическую рекогносцировку и пришел к выводу, что оба объекта суть укрепленные убежища тавров. Именно так они квалифицировались в дальнейшем и II. II. Шульцем (начальником Тавро-Скифской экспедиции) в ряде работ, посвященных культуре южнобережных тавров. Об этих работах мы уже упоминали. О них как о таврских объектах говорится попросту в утвердительной форме, как если бы где-то, когда-то и кем-то вопрос о них был рассмотрен обстоятельно и во всех подробностях. На чем основано мнение о принадлежности Серауса и Ай-Йори таврам? Единственная особенность этих исаров, которая могла натолкнуть на подобное заключение, это их оборонительные стены, сложенные без вяжущего раствора, сухой кладкой. А поскольку считали, что сухая кладка — да к тому же еще из бутового камня, да к тому же кое-где из крупного камня (как бы мегалитическая), да к тому же вроде бы и нерегулярная и т. д. — есть некоторый строительный примитив и скорее всего таврская, то ясно: и Сераус и Ай-Йори должны были попасть в число таврских сооружений. На то, что стены этих исаров оказались вовсе не мегалитическими, в достаточной мере сложными по постройке.

На участие тавров в сооружении укреплений на Сераусе и Ай-Йори или хотя бы на их пребывание на этих горках могли бы указывать находки лепной керамики — непременных атрибутов таврских поселений и могильников. Тавры, конечно, могли использовать оба пункта в качестве убежищ, может быть, даже укрепили их, но с тех далеких времен ни на Сераусе, ни на Ай-Йори не осталось следов каких-либо их оборонительных сооружений. То, что мы застаем на обоих исарах, относится совсем к другой строительной эпохе. В культурных горизонтах Серауса и Ай-Йори пока не найдено ни кусочка лепной керамики.
Культурные остатки на Ай-Йори, как и на Сераусе, принадлежат к средневековью. Они представлены в основном обломками черепицы и гончарной посуды, рассеянными по всей поверхности скалы. Их довольно много, но они не образуют больших скоплений. Культурный горизонт в пределах укрепления уничтожен на большей части площади последующим размывом; он сохранился в западинах скального рельефа и у основания оборонительной стены, будучи защищен от размыва развалами строительного камня. Но даже и в этих пунктах он имеет толщину не более полуметра.
Набор кровельной черепицы на Ай-Йори как две капли воды похож на наборы черепицы из Ореанды, Алупки, Лимена-Кале, Панеи и других средневековых укреплений Южного берега. Из ближних пунктов сравнения укажем Кастель.
Черепица на Ай-Йори сильно раздроблена, очевидно в связи с движением наносов вниз по скальной поверхности. То же характеризует и обломки гончарной посуды, среди которых преобладают красные и оранжевые, гладкостениые и с зонами рифления, без ангоба или со следами тонкого желтого ангоба. В массе своей они распознаются как обломки круглодонных и плоскодонных амфор и кувшинов, пифосов, кувшинчиков, мисок и т. п. Среди них нет керамики, относящейся к периоду VII в. Вместе с тем найдено немного мелких фрагментов глиняных мисок с зеленой поливой — посуды, обычно датируемой зрелым и поздним средневековьем.
Скромный набор керамики на Сераусе и Ай-Йори, как увидим, типичен для всех южнобережных средневековых укреплений. Казалось бы, мы имеем дело с какой-то очень бедной материальной культурой, свидетельствующей о невысоком достатке средневекового населения и исключительной скромности и утилитарности его утвари. Однако судить об этом по керамике вряд ли справедливо, ибо она отличается от всего прочего исключительной «живучестью» и сохраняется столетиями там, где изделия из других материалов в относительно короткое время превращаются в прах. Керамика дает представление только об одной стороне материальной культуры.
Но керамика важна в другом отношении. По общей массе керамических обломков можно приблизительно оценивать длительность существования поселения — открытого или укрепленного. В этом отношении Ай-Йори выглядит не очень долговременным. На его компактной площади общая масса керамических обломков в десятки раз меньше, чем, например, на Панее в Симеизе. Из этого можно сделать такой вывод: жилой комплекс Ай-Йори был но только недолго-Ценным, не, видимо, использовался эпизодически либо имел какое то специфическое назначение. Он представлял собой не обычное Поселение, для которого всегда характерно большое количество «культурного мусора». Может быть, это был укрепленный монастырь при источнике святого Георгия.